Па подписал необходимые документы для заселения у мистресс Грин и помог донести вещи до моей (уже моей!) комнаты, где, к счастью, пока никого не было. Сама же комнатушка радости не прибавила: вся обстановка – две узкие кровати, два небольших письменных стола с одинаковыми лампами, два узких шкафа да умывальник в углу. Небольшое окно с простенькими цветастыми занавесками как бы нехотя пропускало свет, и уже сейчас комната казалась темной. Я щелкнула выключателем, и под потолком вспыхнула люстра с тремя лампочками без всяких плафонов, освещая новые детали: стопки тетрадей на одном из столов, вырезки из журналов на стенах, чисто выметенный, но щербатый деревянный пол, полосатые вязаные половички у кроватей.
– Ну что ж, – протянул па. – Жить можно. По крайней мере, твоя соседка чистоплотна, это большой плюс.
Он занес мои чемоданы и коробки в комнату.
– Пора, милая, проводи меня! Заодно зайдешь к кастелянше за формой и дальнейшими инструкциями.
Мы вышли из комнаты. Сегодня здесь более оживленно, вчера по ступенькам бегали ученицы и с интересом поглядывали на нас с па.
– До свидания, дочка, – па обнял меня на прощание. – Долгие проводы – лишние слезы. Пиши нам, пиши сестре. Буду звонить вашему директору время от времени. Мы любим тебя и обязательно приедем на каникулы.
– Буду ждать. Люблю вас, – улыбнулась я па и помахала ему рукой, когда он обернулся, открывая дверь. Ну вот и все.
К горлу подступил ком, но я вовремя вспомнила, что нет времени страдать: надо получить форму, узнать, где здесь ужинают, а также завтракают и обедают, разобрать вещи. С первого пункта я и решила начать.
Мистресс Грин ждала меня в своем кабинете.
– Так, Дженкинс. Ну-ка, прикинем размер. Ага! Вот ваша форма.
На стол легла стопка отутюженной одежды. «Серая», – вздохнула я мысленно.
– А вот форма для спортивных занятий!
На стол легла новая стопка, на сей раз бурая.
– Комплект постельного белья, – а вот и третья стопка кипенно-белого цвета. – Белье раз в неделю сдаете в стирку, получаете взамен новое. Форму и личные вещи стираете и чистите сами. А еще вот, получите, – на стол легла металлическая бляшка, – пропуск. Предъявляете на входе и выходе в школе и в общежитии. Артефакт!
Последнее слово кастелянша произнесла горделиво, подталкивая бляшку в мою сторону.
– О! – я протянула к ней руку, и тут же меня ударил маленький колкий разряд. – Ой!
– Запечатлелся, – довольно кивнула коварная женщина. – Теперь никто, кроме тебя, воспользоваться им не сможет. Приходить в общежитие не позже десяти вечера. Не шуметь, кавалеров не водить! Вопросы есть какие-нибудь?
– Да. Во сколько тут ужинают? Где можно посмотреть расписание? И можно ли выходить из школы в город?
– Ужин в семь, столовая в отдельном корпусе, выйдешь отсюда и налево второе здание. Выходить новичкам можно только в сопровождении старших учеников. А расписание… Наставника знаешь своего?
– Мэтр Далтон.
– Тогда расписание найдешь в холле главного корпуса на стенде виталистов.
Я уже и забыла, что так называют магов жизни. Поблагодарив мистресс Грин, я сложила все выданные стопки одежды и белья в одну и побрела наверх. Странные были ощущения: открывать дверь своим ключом, выходить на улицу, чтобы поесть, и не знать никого вокруг. «Демонова кочерыжка», как сказала бы Лиззи. Столовая оказалась совершенно не похожей на ту, что была в заведении мэтрисс Шульц. Обеденный зал намного больше и совсем не так уютен. Я отстояла длинную очередь, но мои худшие опасения не оправдались. Еда выглядела неплохо, даже выбор имелся, хотя и небольшой – котлеты или рыба, рис или пюре из картофеля, отвар или компот. Я взяла свой поднос с ужином и окинула взглядом зал – народу было много, но свободные столики еще оставались. К одному из них я и направилась. Но не успела осилить и трети порции, как на мой стол опустился еще один поднос.
– Привет! Ты, наверное, тоже новенькая. Сидишь одна, ни с кем не общаешься. Не против, если я присоединюсь?
И, не дожидаясь ответа, на соседнее место уселась девушка. Миловидная, отметила я мельком, светловолосая, похожая на фарфоровую куколку, которая сидела у нас в каминном зале. Даже маленький ротик так же чуть приоткрыт, словно от изумления.
– Да, я только что приехала.
– И как тебе здесь?
– Пока не поняла, – ответила я честно.
– Зато я прекрасно поняла. Это кошмар какой-то! И школа, и комнаты, и еда…
Девушка брезгливо покосилась на свои тарелки.
– И вообще. Раньше я училась в хорошей школе в Лиденбурге, а тут, – она понизила голос до шепота, – всякий сброд: ни манер, ни представлений о приличиях… Кстати, я Ханна, давай дружить.
Мне под нос подсунули маленькую крепкую ладошку с короткими, но тонкими пальчиками, которую я слегка пожала.
– Эмма. Очень приятно.
– Ой, я так рада, что тебя встретила. Ты хоть выглядишь нормально. Не как эти, – она быстро оглянулась по сторонам. – Сразу видно, что из приличной семьи.
– Какой у тебя дар? – спросила я, чтобы сменить тему.
– Жизни, – ответила Ханна с таким выражением, словно это единственный приличный вариант из всех имеющихся, – третий с половиной уровень. А у тебя?
– Тоже, наверное.
– Как это? – захлопала глазами моя новая знакомая. Но тут ее осенило. – Ой, так это мы с тобой учиться будем? Кто твой наставник?
– Мэтр Далтон.
– И у меня. Как я рада нашему знакомству!
А я вот что-то не в восторге.
Покончив с ужином, мы вместе отправились в общежитие. А там оказалось, что моя новая знакомая не хочет идти в свою комнату, а полна решимости помочь разобрать мои вещи. Достойного повода отказаться от ее помощи я придумать не смогла, а потому имела счастье выслушать демонову уйму причитаний об убогости фасона и материала нашей формы, а также охи и ахи по поводу некоторых моих вещей («Ах, прелесть какой халатик, где ты его купила? Мне срочно нужен такой же!»). Когда Ханна все-таки ушла к себе, я почувствовала невероятное облегчение. Наконец-то я одна! И тут же усмехнулась: надо же, а несколько часов назад я чуть не расплакалась по той же самой причине.
Остаток вечера прошел вполне спокойно. Соседка моя так и не появилась. Я закончила разбирать вещи, сходила в душ, а по дороге познакомилась еще с двумя девушками, живущими на моем этаже. Знакомство, правда, из разряда «привет-привет», но лиха беда начало. Потом я немного почитала и легла спать, пытаясь представить, что сейчас делают мои родные.
Кажется, тревоги минувшего дня дали себя знать, потому что завтрак я проспала. И, возможно, спала бы и до обеда, если бы в моей жизни не появилась Алисия.
Сквозь пелену дремы я услышала, как в замочной скважине повернулся ключ, а затем дверь распахнулась, и в комнату вошла девушка. Довольно высокая, худая, но не хрупкая – в ней чувствовалась сила. Волны светло-рыжих волос едва закрывали уши. Черты лица резко выделялись, чуть прищуренные ореховые глаза скрывали насмешку. Девушка опустила чемодан, скинула туфли и накидку:
– О! Новая соседка! Ну, привет.
– Привет, – я уселась на кровати и уставилась на нее ясным взором, совенок из зоопарка в полдень, когда ему докучают посетители. Взгляд застывал то на ярких волосах, то на желтом платье «революционной» длины чуть ниже колена. – Ты, наверное, Алисия!
– Наверное, – усмехнулась девушка, – а ты, значит…
– Эмма. Эмма Дженкинс, – для чего-то решила уточнить я, словно тут новенькие Эммы табунами бродили.
– Ну и горазда ты спать, Эмма Дженкинс. Вставай, а то обед проспишь!
Алисия забралась на свою кровать с ногами и открыто рассматривала меня.
– Богатенькая, – произнесла она наконец. – И откуда ты?
– Из окрестностей Брэдфорда. И ты права, у моих опекунов хорошее производство. Денег нам вполне хватает.
– Опекунов? А родители?
– Погибли. Давно уже.
Мы немного помолчали.
– Ну а мы люди простые, можно сказать, с улицы, – в насмешливом голосе соседки слышался вызов. Светло-карие глаза смотрели с интересом. Что, мол, на это скажешь?
– Рада с тобой познакомиться, Алисия, – сказала я от души.
И мои родители, и ма с па учили меня тому, что происхождение – не главное. А воротить нос от тех, кому не повезло так, как тебе, – последнее дело.
Девушка подошла к окну и приоткрыла одну из створок.
– Не против? – снова не без ехидства спросила она меня.
Я покачала головой.
– Дар какой у тебя?
– Никто пока не в курсе, – почему-то захотелось рассказать все как есть. – Два с половиной уровня, но ни полюс, ни даже ось пока неизвестны.
– Да ну? – Вот теперь в голосе Алисии Уилби прорезался настоящий интерес. – И куда тебя определили?
– К магам жизни. Наставник – мэтр Далтон.
Девушка задумчиво хмыкнула и повернулась ко мне.
– Если уж Далтон не вытащит из тебя зачатки дара, то можешь быть уверена: ты не виталист. Дотошнее его я в жизни никого не видела. Ладно, соня, пойдем, отведу тебя в столовую. А то еще уснешь по дороге.
И мы пошли на обед. По дороге то и дело приходилось останавливаться. Алисия приветствовала знакомых, с некоторыми шушукалась, с некоторыми спорила, а с одной девушкой обменялась такими солеными шуточками, что мне стало неловко. У входа в столовую мы столкнулись с группой парней. Один из них, со светлой челкой, падающей на глаза, противно ухмыльнулся и крикнул в нашу сторону:
– Смотрите, огневушка-поскакушка завела себе новую подружку.
– Отвали, Стен, и не позорься, пора бы уже вылезти из песочницы, – презрительно бросила Алисия и слегка подтолкнула меня в спину: пошли, мол.
– Тебя тут все знают, – не смогла не отметить я, когда мы поднимались по лестнице.
– О да! Так, чем нас сегодня покормят? – и мы пристроились в конец очереди, куда более длинной, чем вчера.
Сегодня я ела за большим столом в окружении приятелей Алисии. Сквернословили некоторые из них ужасно, но ко мне отнеслись дружелюбно. Расспрашивали, давали советы, рассказывали разные забавные случаи и смеялись, когда я рассказывала о наших с Лиз проказах в школе мэтрисс Шульц. Ханну я тоже заметила: она шла с подносом, думая, куда бы примоститься. Когда я махнула ей рукой, приглашая к нам, она с негодованием посмотрела на меня и прошла мимо.
После обеда наши с Алисией пути ненадолго разошлись. У нее были свои дела, а мне нужно было взглянуть на расписание.
В главном корпусе народу было чуть меньше, чем в столовой. Потолкавшись минут десять, я нашла, наконец, свое расписание и начала аккуратно переписывать его в тетрадь, когда меня вдруг очень невежливо схватили за локоть.
– Виталисточка, значит! Ничего себе такая! – передо мной стоял тот самый белобрысый Стен. – Передай своей рыжей подружке: если будет выпендриваться, я ей это припомню!
Дослушивать эту проникновенную речь я не стала. Молча отдернула руку и поспешила уйти.
Прогулки ради я обошла почти всю территорию школы, кроме полигонов, и только после этого вернулась в общежитие. Завтра должны были начаться занятия, а сделать предстояло много. Например, привести в порядок форму. Даже в то небольшое зеркало, которое висело над умывальником, было видно, что она висит на мне как на вешалке. Я крутилась, пытаясь понять, как исправить удручающее положение. Наконец, решила немного сузить платье в талии. Сказано – сделано. Небольшой дорожный набор для шитья был у меня с собой, и я взялась за работу. Когда я уже заканчивала, в комнату вошла Алисия.
– Ух ты, богатенькие девочки сами ушивают себе платья? – беззлобно осведомилась она.
– Они еще не на то способны, – решила отшутиться я, перерезая нитку. – Сейчас посмотрим, что вышло.
Примерка показала, что вышло чуть лучше, но до стандартов лиденбуржской моды этому платью было так же далеко, как от меня до Брэдфорда пешком.
– Да, серый – явно не твой цвет, – прокомментировала Алисия. – Хотя я вообще еще не встречала тех, кому он был бы к лицу. Но если сделать защипы вот тут и вот тут, то сидеть будет неплохо.
Я и глазом моргнуть не успела, как девушка выхватила пару булавок из набора и ловко подколола платье в нужных местах. Мне осталось только аккуратно снять платье и подшить.
– И правда, так гораздо лучше, – вертелась я перед зеркалом полчаса спустя. – Спасибо тебе. С меня что-нибудь вкусненькое. Ну, когда смогу в город выбраться.
– Заметано! – Алисия улеглась на свою кровать и принялась листать журнал. Я тем временем собирала сумку на завтра: складывала тетради, автоперья, карандаши и прочие необходимые вещи. Затем села писать письма ма и Лиз. Когда закончила, оказалось, что подошло время ужина, и мы снова пошли в столовую.
Вставать завтра предстояло рано, занятия начинались в восемь утра. Я немного переживала, что не услышу будильник, но Алисия меня успокоила.
– Ничего, с завтрашнего дня врубят звуковое оповещение по школе, подскочишь в семь как миленькая.
Успокоенная этим объяснением, я легла спать.
Мой сон тревожен. Я сижу на берегу реки. То зачерпываю ладонью воду, то завороженно вглядываюсь в толщу воды, желая испытать то же чувство покоя, что и камни, лежащие на дне. Эти мысли пугают меня, но кажутся такими манящими.
Я забываю о них в тот момент, когда мой друг, светловолосый водник, садится рядом. Всегда подтянутый, аккуратный, отмеченный той утонченной красотой, которая предполагает изнеженность, сейчас он не похож на себя. Льняные кудри в беспорядке, глаза уже сухие, но предательски красные, кулаки сжаты в бессильной злобе. Мне не нужно даже спрашивать, в чем дело. Причина всегда одна. Его мать неизлечимо больна, даже лучшие целители не дают надежды. А отец, сильнейший маг воды, тяготится таким положением и уже подыскивает себе новую жену. Снова слова друга доносятся до меня урывками. «Урод. Как можно! Прямо при ней! Ненавижу!» Мне тоже тяжело. Я знаю, что родные предлагали его отцу меня в качестве невесты, и в который раз готова благодарить Источник за то, что не наградил меня даром.
Я беру друга за руку. Наши отражения в воде похожи на двух неприкаянных странников.
– Рид! Мы же никогда, никогда не станем такими, как они?
– Лучше сдохнуть.